Формирование градостроительной структуры квартала в царствование Анны Иоанновны (1730-1740)

Имперский расцвет Лефортова начался с воцарением в 1730 году императрицы Анны Иоанновны, которая своё восшествие на престол праздновала в Головинских палатах, устроив там 28 апреля бал и фейерверк. Не намереваясь переезжать в Петербург, она сразу приступила к устройству собственных двор­цов в Москве. Для зимнего пребывания был выбран Кремль, а для летнего -Головинская усадьба и Измайлово, в которое она переехала в июле 1730 г. Летом 1730 года указом императрицы 22 придворных сада, кроме Головинского и соседнего с ним богатого охотой и имевшего зверинец Измайловского, остались за обиходом и были отданы на откуп (29).

Московские дворцы были крайне запущены. Несмотря на подготовку к коронации, Головинские палаты находились в посредственном состоянии. В доношении от 16 мая 1730 года, посланном обер-гофмейстеру Московской дворцовой конторы С.А. Салтыкову сразу после коронации, садовник Т. Брантгоф писал: «Надобно в доме ЕИВ, что был Головинской, палаты Малые и Большие перекрыть: кровля низкая, и от дождя всегда бывает теча, а иные сделать; в оной стены, которые повредились, тоже пробрать, а снаружи старинную тёску обить и подмазать вновь. И окошки в верхних полатах опустить или по­лы поднять, крыльцо и лестницу к пруду переделать. И у оной починки полат надлежит быть архитектору» (30).

Починка палат, предложенная Брантгофом, была произведена только в 1733 году, уже после отъезда Анны Иоанновны в Петербург. В первые два го­да, пока она жила в Москве, был отдан приказ строить новые дворцы. На плане Головинского дворца, выполненном в середине XVIII века архитектором Василием Обуховым, имеется следующая надпись: «Оные Головинские палаты и церковь, в котором году построены, о том известия нет, а от ведомства Гоф-Интендантской конторы в 1733 оные были починены».

В июле 1730 года по проекту молодого придворного архитектора Бартоломео Растрелли под руководством архитектора А.П. Евлашева было начато строительство зимней резиденции – Кремлёвского Анненгофа. Осенью 1730 г. отец и сын Растрелли подготовили первую модель Летнего Анненгофа в Лефортове, а 19 января 1731 г. последовал высочайший указ о начале строительства этого дворца (31).

К Петровской усадьбе были прибавлены расположенные с восточной стороны земли села Карачарова, с северной – левобережная территория Лефортовского дворца, конфискованного у А.Д. Меншикова на рубеже 1727 – 1728 гг., с юга – Андроньевский луг.

Новый большой дворец был поставлен на бровке холма присоединённой верхней береговой террасы Яузы по одной оси с Крестовым прудом. Уже 15 мая 1731 г. дворец именовался «новопостроенным», и началась отделка его интерьеров (32). В нём императрица провела всё лето 1731 года, посещая часто гвар­дейский лагерь, располагавшийся на лугу перед дворцом.

Одновременно под руководством Карла и Бартоломео Растрелли начались работы по парку, направленные на создание панорамной композиции, смыкающейся на новом Летнем дворце и тяготеющей уже не к голландским камерным садам, а к французским и итальянским партерным. В работах при Головинском саде принимал участие дворцовый садовник голландец Тимофей Брандхоф, получивший эту должность ещё при Петре II. В 1733 году, когда сад от полковника Васильчикова был передан Гоф-Интендантской конторе, Бранд­хоф сменил Николая Бидлоо на посту главного смотрителя сада (33). В помощ­ники к нему на время был придан француз Денис Брокет, работавший с 1710 года в Стрельне и Екатерингофе. В документах того времени нижний старый сад продолжал называться Головинским, а верхний новый – Анненгофским.

Устройство новых участков парка на верхних надпойменных террасах Яузы требовало большого притока воды. Для обеспечения действия дворцовых фонтанов использовали речку Синичку. Для подъёма уровня воды её исток соединили открытым каналом длиной в две версты с прудом у южного угла дворцового Измайловского зверинца, питавшимся водой речек Серебрянки и Нищенки. Ниже, недалеко от нового Анненгофского дворца, в районе современного Немецкого кладбища, на Синичке была устроена запруда, из которой вода также по открытому каналу должна была поступать в спроектированный на лу­гу перед восточным фасадом дворца огромный Анненгофский сад, где для ско­пления её был устроен бассейн. Оттуда по чугунным трубам она доставлялась в нужные уголки парка. Князь И.П. Тюфякин в 1792 г. описывал бассейн и вод­ную систему парка следующим образом: «Бассейн оный стоит выше реки Яузы в самом конце Анненгофского сада, в которой посредством открытого и на­рочно сделанного канала из имевшегося озера неподалёку от Измайловского зверинца была проведена вода ещё в царствование Государыни имп. А.И., и тот бассейн был хранилищем воды, из коего то ж вода ведена была открытым же каналом в тот Анненгофской сад, а потом посредством труб чугунных раз­ветвлялась по назначенным местам, приведена была к фонтанам и каскадам, которые тогда существовали в Анненгофском ЕИВ саду и пред дворцом по силе опробованного ЕИВ за подписанием собственныя ея руки особого на то плана» (34).

В 1731 году расширили старый открытый канал рубежа ХVII-XVIII вв., проходивший по восточной границе Головинского сада. Он был использован для устройства П-образного обводного канала, который должен был охватить с трёх сторон новую резиденцию императрицы. С его строительством началось обустройство верхнего партера парка. Вероятно, именно в эти годы, при Анне Иоанновне, а не раньше, ниже канала был разбит предусмотренный ещё Петром 1 и Бидлоо партер, спустившийся от Обводного канала к Крестовому пруду и положивший начало формированию основной композиционной оси Анненгофа, направленной к Яузе.

Все скульптуры, свинцовые для фонтанов и алебастровые для сада, выполнялись по эскизам и моделям Карла Растрелли-отца. В отливке статуй до 1732 года участвовали «статуйный и пьедестальный мастера» Кобелев и Серебряков и литейщик Андреев, потом отозванные вместе с Бартоломео Растелли в Петербург (35). Возможно, что тогда же были существенно дополнены скульптурные фонтанные композиции плотины Венеры и грота у Крестового пруда, так как описания их сильно напоминают фонтанные группы Растрелли.

В саду устроили первые «ранжереи», павильон Монплезир. Дворцовые менажерии за время пребывания в Москве Анны Иоанновны, страстно любив­шей птиц и охоту на них, обогатились настолько, что в них появились даже страусы, а при попугаях состояла особая смотрительница, немка Варленд, учившая их говорить (36).

В этот же период сад был огорожен самой простой оградой. В описи 1733 года значится: У того сада от палат до Яузы одна сторона забрана решётками брусчатыми и выкрашена. Около Анненгофского саду от мосту от реки Яузы до нового каналу дощатой забор крашеный, да против лошадиной школы от угла к сараю, что стоят суда, дощатой же крашеный забор»(37). Известно, что страстью фаворита царицы Бирона были лошади, а «лошадиной школой» в то время назывались конские манежи. Анненгофский манеж, видимо, находился в северной части парка у Гавани, на террасе Большого каскада.

Как видим, более сложная ограда петровского времени из решётчатого бруса была только на участке у Головинских палат, остальные заборы были наскоро сколочены из досок и были временными.

После отъезда В. Растрелли работы по саду принял на себя Карл Растрелли. Но ход их сильно затормозился, так как основные финансовые потоки сосредоточились на Зимнем дворце Петербурга (38). Обследование работ по Анненгофу, проведённое в 1734 году главным архитектором Москвы Иваном Мордвиновым, показало их крайне запущенное состояние (39).

В Петербурге В. Растрелли выполнил вторую модель Анненгофского са­да. На вновь присоединённых к Головинской усадьбе землях ещё первой моде­лью была предусмотрена разбивка огромного регулярного прямоугольного верхнего сада, распространявшегося к востоку от нового Летнего дворца в сто­рону Измайловских лесов. В 1735 г. приступили к его реализации. Граф Левен­вольде известил 14 апреля этого года тогдашнего генерал-губернатора Москвы В.Ф. Салтыкова, что «Ея Императорское Величество имянньм указом изволи­ла указать Анненгофской Дом и Огород по посланной отсель опробованной модели отделывать и на то строение выдать из соляной суммы 30000 руб­лей»(40). усадьба Салтыкова находилась также в Лефортово, в районе современны Самокатной -Волочаевской улиц.

«Новой моделью» парка отрезалось из Солдатской Лефортовской слобо­ды «многое число обывательских дворов, даже до церкви и далее» (41). Это свидетельствует о том, что городская застройка слободы к середине 1730 гг. распространялась от церкви в сторону Госпитального моста и нового дворца. Скорее всего, земли Солдатской слободы вошли в состав Дворцового сада после знаменитого пожара Москвы на Троицу 29 мая 1737 года, когда сгорело пол-Москвы. В исследуемой местности сгорели тогда Немецкая слобода, Лефортов­ский дворец, дом Бидлоо, с которого начался пожар на восточном берегу Яузы, Генеральный госпиталь и вся Лефортовская слобода с церковью Петра и Павла.

Именно тогда был издан «Указ о нестроении домов против Госпиталя во из­бежании опасности от пожара» (42), который коснулся, прежде всего, треугольного участка земли у границы Дворцового сада вдоль Госпитальной ули­цы, вошедшего несколько позднее в территорию исследуемого квартала.

Резюмируя вышеизложенное, можно сказать, что территория исследуемого квартала в основных своих параметрах сформировалась в период 1730­-1737 гг., но границы его корректировались в последующее время. Восточной межой его стал парадный подъезд к Анненгофскому Летнему дворцу. Северная проходила по клину пустопорожней слободской земли вдоль современной Госпитальной улицы, за которым начиналась территория бывшего Меншиковского сада, вошедшая в дворцовый сад. Далее граница шла по современной Госпитальной площади, которой в то время не существовало, а на её месте была Ле­фортова улица, подводившая к Петропавловской церкви. Западная тянулась вдоль берега Яузы, и только южная оставалась долгое время размытой, так как появлявшиеся здесь на протяжении XVIII столетия постройки многократно уничтожались пожарами и возводились на новых местах.

Для исполнения проекта и разбивки места под сад из Петербурга был прислан гезель (помощник архитектора) архитектуры Федот Шанин. В помощь ему и местным садов­никам было взято несколько «садовых учеников» из села Горенки, усадьбы гра­фа Якова Брюса, для которых сделали даже специальную форму: серые камзо­лы, красные кафтаны, «козлиные» штаны. Для устройства сада из Измайлова и Коломенского привезли 6000 елей и 35 тысяч лип(43).

Растрелли было велено «устроить кашкады в 10 саженях от хором, крешпенденцию водой, чтоб из канала в канал можно было судном ездить, для чего сделан подъёмный мост, косые дороги, по которым можно было ездить каретами, наконец, особый сад Вавилон, или Лабиринт»(44).

Регулярный верхний сад по типу Версальского, расположенный вокруг Летнего дворца, по модели Растрелли должен был состоять из четырёх основ­ных парковых зон. На площадке между Обводным каналом и Летним Анненго­фом была построена каменная стена знаменитой «большой кашкады», где должна была стоять в окружении 20 статуй тритонов статуя Самсона (по другим источникам Геркулеса), побеждающего семиглавого змея (45).

Как общее звено центральной композиционной оси парка за каскадом была разбита зона Верхне­го партера с пятью фигурными фонтанами. На север от неё во второй парковой зоне началось так и незаконченное строительство лодочной гавани, на юге про­ектом предполагался огромный боскетный сад Лабиринт. Четвёртая главная зо­на парка распространялась на восток и была столь велика, что по границам её ныне проходят с запада – Краснокурсантский проезд, с севера и востока, вплоть до метро, Авиамоторная улица и с юга проезд завода Серп и Молот. Эта парко­вая зона получила название Анненгофской рощи, и с ней связана известная ле­генда о высадке её в одну ночь и в последствии, спустя почти два столетия, факт исчезновения в один день от урагана.

Удачное воплощение архитектурных идей Б. Растрелли привело к тому, что уже в 1736 году Анна Иоанновна решила сделать Лефортово своей постоян­ной резиденцией и велела перенести туда немедленно Зимний Анненгоф из Кремля. Указ о переносе Зимнего дома был подписан 27 марта 1736 г., дворец был разобран, а уже в октябре все работы по восстановлению его в Лефортово и по новым пристройкам были закончены (46).

Растрелли поставил Зимний дворец к югу от Летнего Анненгофа на Андроньевском лугу, несколько ближе к берегу Яузы, захватывая часть неосуществлённого из-за этого Лабиринта. Дворец имел план в виде прямоугольного каре, разделённого на два внутренних двора. Торцевыми фасадами он был обращён к реке и Анненгофской роще, протяжёнными – на обводной канал и на юг к лугу. Южный фасад был главным. Здесь располагался парадный въезд. Недалеко от канала была сооружена домовая Воскресенская церковь.

На первом геодезическом плане Москвы И. Мичурина, выполненном в 1739 году, район Лефортова нанесён в соответствии с фиксациями 1736 года. На нём помимо Летнего Анненгофа уже показан Зимний дворец, Анненгофская роща, Верхний партер, но ещё отсутствует построенная вскоре Воскресенская церковь. В то же время ландшафтные особенности местности запечатлены с многочисленными старицами постоянно менявшегося русла Яузы, которые должны были быть уже преобразованы и окультурены. На месте нижнего Большого пруда на Мичуринском плане показан большой овальный неправиль­ной формы остров с двумя возвышениями, окружённый каналом. От канала от­ветвлялся естественный затон, располагавшийся на месте Крестового пруда и схожий с ним очертаниями. Весьма далёк от строгих пропорций и восьмигранный остров, возможно, имевший, как и другие острова и пруды, первоначально естественное происхождение (известен наказ Петра 1 Бидлоо в устройстве парка следовать за природой). Отсутствует центральный партер Головинского сада, показанный на плане Бидлоо, а Головинский пруд окружён каре каменных по­строек, частично зафиксированных гравюрой Шхонебека 1705 года. Многочис­ленные противоречия Мичуринского плана заставляют думать, что он либо за­печатлел в отношении нижнего парка значительно более раннюю ситуацию, предшествовавшую появлению указанных на плане Анненгофских дворцов, ли­бо все силы были брошены на устройство верхнего парка, а Головинский сад ко времени создания плана был настолько запущен, что большой пруд был спущен, а берега остальных оплыли и трансформировались. Если же Мичуринский план зафиксировал точную ситуацию 1736 года, то в период в 1737-1742 гг. Головин­ский сад уже был исправлен.

В 1737 году от пожара сильно пострадал бывший дворец Лефорта на другой стороне реки. Работы по его восстановлению были поручены вновь В. Растрелли, который включил его в общую композицию Анненгофа, соединив садовые зоны обоих дворцов стационарным мостом. Фасады Лефортовского дворца, обновлённые барочной отделкой, выкрашенные, как и Анненгофские дворцы, жёлтой сочной охрой с белоснежной окраской деталей, соединённые зрительно новыми осевыми построениями обоих парков, проходившими через Фигурный Меншиковский пруд, образовали общий для двух берегов Яузы ансамбль.

Устройство Аннегофского парка велось с перерывами в течение всей второй половины 1730 годов. Большие работы по Анненгофскому Летнему и Зимнему домам и парку были произведены в 1739-1740 гг., но закончены они не были (47).

К концу царствования императрицы Анны Иоанновны характер дворцо­во-паркового ансамбля Лефортова радикально изменился. Камерность Головин­ского дома и сада, параллельного руслу Яузы, в результате архитектурной дея­тельности Растрелли были поглощены новой монументальной репрезентативной барочной композицией, ориентированной перпендикулярно первоначальной – к Яузе, развернутой лицом к древней столице и приобретшей размах, присущий императорским резиденциям Петербурга и Европы. Дворцово-парковый
ансамбль Анненгофа, благодаря применённому террасному построению, позволявшему визуально целиком воспринимать дворец, партеры, каскады, каналы, фонтаны и пруды, эффектно воспринимался ещё на дальних подъездах к нему как сооружение, масштабное силе и мощи имперской власти.

Сформированный Анненгофский ансамбль был столь велик, что постро­енный в 1732 г. для прекращения ввоза вина и сохранения торговых интересов компанейщиков (винных откупщиков) Компанейский вал, ставший новой городской таможенной границей, в 1742 г. укреплённый и переименованный в Камер-Коллежский, обрывался с двух сторон у ограды Анненгофской рощи, которая уходила далеко на восток за вал – границу Москвы.

Общая планировка императорской усадьбы этого времени хорошо чита­ется на плане Головинского дома и части сада начала 1740 гг. и на плане Аннен­гофа архитектора П. Гейдена, выполненном вскоре после принятия им в 1741 году должности смотрителя за дворцовыми зданиями, скорее всего в конце 1742-начале 1743 гг.

Источники:

А. Центр традиционной русской культуры «ПРЕОБРАЖЕНСКОЕ» по заказу ООО «ВК-СМАК». Историко-архитектурные исследования домовладения по адресу: Красноказарменная ул., д. 3-3А. Квартал №1860. ЮВАО ТУ «Лефортово». Объект: «Сторожка 1 Московского кадетского корпуса, нач. XX в.». М., 2005.

29. РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 35241, на 3 л., 1731 г. Об отдаче оставшихся за обиходом 22 садов Дворцовой канцелярии откупщику.

З0. РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 35492, на 29 л., 1733 г., О бытии в Анненгофском саду прежнему садовнику Братгофу.

З1. Г.Н. Холманских «Верхний Анненгофский парк» в сб. статей Лефортово: история, традиции, культура., М., 2001 г., стр.74.

32. О.С. Евангулова. Дворцово-парковые ансамбли Москвы 1 пол. XVIII в. М.1969 cтр. 55.

ЗЗ.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 35492, на 29 л., 1733 г. О бытия в Аненгофском саду преж­нему садовнику Братгофу., д. 41153. О приёме Головинского сада от полковника Васильчикова садовнику Брантову, на 134 л., 1733 г. И.В. Забелин. Там же.

34.РГАДА, ф. 1239, Дворцовый отдел, оп. 3, д. 41089. Книга с приложением описи по Анненгофу за 1730-1731 гг., на 1217 л.; РГАДА, ф. 1239, оп. 7, д. 41543, на 9 л.

35.РГАДА, ф. 1239, Дворцовый отдел, оп. 3, д. 41096 и 41097.

36. С. Н. Шубинский. Исторические очерки и рассказы. М. 1995, стр. 61.

37.Там же. Стр. 327, РГАДА, ф. 1239, Дворцовый отдел, оп. 3, д. 41152. О приёме по описи палатного и деревянного строения в Анненгофском саду, 1733 г. 21 л.

38.Г.Н. Холманских «Верхний Анненгофский парк» в Сб. статей Лефортово: история, традиции, культура., М., 2001 г., стр.76.

39. Г.Н. Холманских «Верхний Анненгофский парк» в Сб. статей Лефортово: история, традиции, культура., М., 2001 г., стр.77.

40. И.В. Забелин. Там же. Стр.422.

41. Там же.

42. РГАДА, ф. 1239, Дворцовый отдел, оп. 3, д. 41163, 1737 г., на 10 л.

43. И.В. Забелин. Там же. Стр.422.

44. Там же.

45.РГАДА, ф. 1239, Дворцовый отдел, оп. 3, д. 41157. О сделаньи в Анненгофском доме канала и фонтана, 1735 г., на 58 л.

46.РГАДА, ф.1239, Дворцовый отдел, оп.3, д.41159, О вывозе в Анненгоф деревянных хором, на 210 л., д.41160. О передаче по описи Кремлёвского дворца, на 11 л., 1736 г.

47.РГАДА, ф. 1239, Дворцовый отдел, оп. 3, д.41170, По построению в Анненгофе зимнего и летнего домов и нового сада, 1739 г., на 256 л.