Формирование структуры района в царствование Екатерины Великой (1762-1796)

В результате убийства Петра III на российский престол взошла Екатери­на II. После коронации, совершившейся 23 сентября 1762 г., зиму она прожила в Москве в Головинском дворце. По этому случаю были невиданные празднества и карнавалы. Архитектором Карлом Бланком зимой 1763 года перед Оперным домом были устроены Катальные ледяные горы, качели и карусели, впрочем, недолго служившие для развлечения московской публики и в 1768 году разобранные (70). Грандиозный карнавал был устроен на масленицу придворным актёром Ф.Г. Волковым. Помогал ему драматург А.П. Сумароков. Карнавал назывался «Торжествующая Минерва», под Минервой подразумевалась сама императрица. В нём участвовало до 4 тысяч действующих лиц. От Головинского дворца карнавальное шествие проходило по улицам Б. Немецкой, обеим Басманным, Покровке и Мясницкой. В первый день этого народного карнавала во дворце была сыграна итальянская опера «Иосиф Прекрасный в Египте». По словам просветителя XVIII в. Н.И. Новикова великому актёру Фёдору Волкову маскарад этот стоил жизни, так как он простудился и от простуды через два ме­сяца скончался (71).

 

В 1766-1767 гг., а потом в 1770 г. вновь проводились ремонтные работы по Головинским Летним и Зимним дворцам, манежу и Оперному театру, однако ветхостей в них было совсем немного (72).

 

Дворцовое строительство требовало большого количества кирпича, для чего на Введенских горах в районе Наличной улицы на современной террито­рии Немецкого кладбища в 1770 году был устроен казённый кирпичный и чере­пичный завод ведомства Конторы ЕИВ дворцов и садов, а за Солдатской слобо­дой образована слободка работных людей, названная Каменщики (73).

17 декабря 1770 года в Военном госпитале были зарегистрированы пер­вые случаи знаменитой московской чумы, свирепствовавшей два года и опус­тошившей три четверти города. Из-за высокой смертности и указа, запрещаю­щего хоронить в городе при церквях, в 1772 году напротив Солдатской слободы на Введенских горах за речкой Синичкой в соседстве с кирпичным заводом бы­ло открыто Немецкое кладбище для христиан неправославного исповедания.

26 сентября 1771 года в Москву для наказания бунтовщиков, участвовавших в Чумном бунте, был прислан фаворит императрицы граф Григорий Григорьевич Орлов с командами от четырёх Лейб-гвардейских полков. Опаса­ясь чумы, он поселился в отдалении от центра города в Головинском дворце.

Граф был встречен москвичами откровенно враждебно. 31 декабря 1771 года дворец вместе с дворцовой Воскресенской церковью «сгорели без остатка»(74). По одним сведениям, пожар произошёл от топки камина, по другим, наиболее вероятным, это был поджог. От построек комплекса осталась только каменная круглая Успенская церковь 1702 года и расположенные на восток от Елизаветинского дворца и Дворцовой площади здания второй половины 1750-1760 гг. (придворные аптека и контора, каменные кухня, десертная, кофейня, а также мазанка дворцовых живописцев и конюшня пожарных лошадей).

На плане, составленном придворным архитектором С.А. Волковым, вероятно, в 1772 году, а также в документальных источниках этого времени, состояние всего дворцового комплекса выглядит крайне плачевно. Помимо сожженных Елизаветинских дворцов и разобранного Летнего Аннегофского в аварийном состоянии находился весь верхний партер парка 1730 гг. и система его водоснабжения. Аннегофский верхний сад «зарос диким лесом», заросли цветники и боскеты верхнего партера. Вместе с Аннинским дворцом были уничтожены расположенные рядом деревянные фонтаны, осушена Гавань, из которой последнее время выбирали землю для сада, а чугунные трубы, по кото­рым вода поступала за 2 версты, были разобраны.

Оба каменных верхних каска­да обветшали, один каменный мост через канал обвалился. Из водной системы парка действовал лишь Павловский родник, наполнявший водой обводной ка­нал, из которого она потом поступала в Головинский пруд, а оттуда через пло­тину в нижние каналы и пруды (75). Позднее князь И.П. Тюфякин писал, что ко времени принятия им в 1775 году в командование Головинского сада, он «со­всем был запущен и всё в нём обветшало, так что почти и гулять уже было невозможно, а особливо по нижнему саду: частию от песков, а частию от мокрых мест; пруды же совсем быпи занесены илом и заросли травою, а кана­лы совсем же занесены были песком выше берегов своих, по коим местами ез­дили в телегах, как обыкновенно ездят по сухим местам»(76). Несомненно, что такое запустение случилось не вдруг, после пожара, а за предыдущие 20-30 лет. Возможно то же самое было с Головинским садом в середине 1730 гг., когда его фиксировала для городского плана Москвы команда Мичурина.

С уничтожением Головинского дворца Екатерина II фактически осталась без московской резиденции, так как все остальные усадьбы были ветхими. Императрица с присущим ей размахом решила обновить сразу несколько московских дворцов. Через полтора года после пожара, в начале 1773 года, она распо­рядилась о постройке вместо сгоревшего Головинского дома грандиозного 3-этажного на подвалах каменного дворца, получившего по указу 6 мая 1774 года название Екатерининского. 1 июня 1773 года состоялась закладка В.И. Бажено­вым огромной Кремлёвской резиденции. Двумя годами позднее под его руково­дством было начато строительство дворца для Екатерины II и Павла в Чёрной Грязи, купленной у Кантемира и переименованной в Царицьно, а в 1776 г. под руководством М.Ф. Казакова – Путевого дворца на Санкт-Петербургской доро­ге, впоследствии названного Петровским замком. Эта сеть дворцово-парковых ансамблей стала свидетельством противоречивого и изменчивого отношения Екатерины II к старой столице. Строительство Кремлёвского дворца ограничи­лось сносом старых построек, почти построенное Царицыно было ею пригово­рено к частичному сносу, Екатерининскому дворцу не суждено было стать дворцом даже на день из-за долгостроя и смерти императрицы.

Первоначальное руководство работами по возведению Екатерининского дворца осуществлял князь П.П. Макулов. Архитектор-самоучка, он впервые был привлечён очередным фаворитом Екатерины II Матвеем Дмитриевым­Мамоновым, получившим в 1766 году в подарок Лефортовский дворец в Немецкой слободе, заброшенный после пожара 1754 года и стоявший в руинах. Следом, в том же 1766 году, Петра Макулова назначили к ремонту деревянного Коломенского дворца, что произошло по рекомендации П.С. Салтыкова, заведовавшего Конторой ЕИВ дворцов и садов: «Отставной майор князь Пётр Макулов, которой в том хотя профессии не имеет, однако, довольно искусен, а особливо, как мне известно, весьма доброй и честной человек…»(77). После возвращения в 1768 г. Лефортовского дворца в Дворцовое ведомство князь Макулов продолжил работы по его восстановлению, закончил его ремонт в 1770 г. и получил за это чин полковника. К началу работ по Екатерининскому дворцу он вознёсся к вершине своей карьеры и был не менее значимым, чем придвор­ные архитекторы К.И. Бланк и находившийся на гребне славы В.И. Баженов.

Существует мнение, что первый проект Екатерининского дворца был вьполнен П.П. Макуловым. По архивным источникам, относящимся к ремонту Лефортовского дворца 1766 г. известно, что П. Макулов выполнял самостоятельно чертежи по этому дворцу. Кроме того, сохранился чертёж фасада Екатерининского дворца, им подписанный, а в документах второй половины 1770 гг. встречаются упоминания о чертежах Екатерининского дворца, составленных Макуловым. Однако мнение об его авторстве, скорее всего, глубоко ошибочно, так как идёт в разрез с самой системой организации дворцового строительства того времени и связано в большей степени с отсутствием научных исследований по теме создания архитектурного комплекса Екатерининского дворца.

Эскизные чертежи и объёмные модели императорских дворцов всегда составлялись лучшими архитекторами своего времени, чаще главным придворным, либо приглашёнными иностранцами. После высочайшего утверждения они отправлялись к месту производства работ, где командой прикреплённых к строительству дворца архитекторов разрабатывались «практические чертежи», т.е. рабочая документация с привязками к местности. В начале 1770 гг. в Моск­ве для императрицы из русских архитекторов проектировал и строил лишь Ба­женов, но он был звездой в ореоле славы. Чуть позднее к самостоятельному проектированию был допущен Казаков, имевший к тому времени 20 летний стаж архитектурной деятельности. Мало вероятно, что князь Макулов, почти не имевший опыта в проектировании и до того занимавшийся только ремонтными работами, мог быть допущен к составлению эскизного проекта столь грандиозного дворца. Скорее он осуществлял только общее руководство и организацию архитектурных и строительных работ, визируя чертежи. На строительстве Екатерининского дворца под его началом была команда опытных архитекторов, составлявших «практические» чертежи и помогавших ему в надзоре за работами, в том числе К.И. Бланк, С. А. Волков и В.С. Яковлев.

Вероятнее всего, первый проект Екатерининского дворца, как и его служебных корпусов, был разработан в Петербурге наиболее приближенным тогда к Екатерине II и цесаревичу Павлу архитектором Антонио Ринальди. Творческий почерк его отличался лаконичностью, а скупость художественных средств искупалась их изяществом и сложностью планировочных решений.

После высочайшей конфирмации проект был прислан в Москву для составления по нему рабочих чертежей. Известно, что «практические» чертежи: «подлинные планы, фасады и профили Екатерининского дворца, писанные на 1 листах» в мае 1776 года представлял архитектор Семён Волков. Он же подавал рапорт о выдаче ему бумаги «по строению Екатерининского дворца служеб для рисования практических планов, фасадов и профилей», а осенью 1776 г. составлял сметы на постройку трёх служебных корпусов (78). Пять других по своим рабочим чертежам строил В.С. Яковлев.

На опубликованном в 1904 г. И.Е. Бондаренко чертеже садового фасада первоначального дворца изображено трёхэтажное здание в стиле раннего классицизма с очень протяжённым, мало расчленённым небольшими креповками фасадом, увенчанное плоским мезонином и гербом на щите. Архитектурно-­планировочное решение его было довольно сложным и характерным для двор­цов-замков А. Ринальди. Как и в Гатчине, здесь было использовано сочетание широко развёрнутых курдонеров с системой замкнутых дворов-каре. Объёмы корпусов окружали дворы, как крепостные стены.

Внутри дворца в подвале должны были располагаться погреба, на первом этаже кухни, кондитерские (кофишенкские), пекарни и покои обслуживающего персонала, на втором этаже – парадные залы, включая тронный зал с оркестром и аудиенц-камерой, дворцовую церковь, комнаты императрицы с парадной опочивальней, кабинетом, уборной и «мыльным апартаментом» и покои Павла Петровича с супругой. Третий этаж предназначался для комнат фрейлин и ка­мер-юнкеров.

Поодаль, на Андроньевском лугу, предполагалось строительство служебных корпусов, манежа, каменного дворцового моста через Яузу по чертежам С.Волкова и В.Яковлева. Старая Опера вместе с принадлежавшей к ней водо­взводной машиной елизаветинского времени назначались к передаче Воспита­тельному дому, а большой Растреллиевский каскад к разборке. В саду должны были сломать старые и построить новые оранжереи.

Ко времени начального строительства дворца при Петре Макулове относятся два плана дворца с территорией, составленные в период 1773-1774 гг. и сохранившиеся в Военно-историческом архиве. Первый, более ранний план с нанесёнными межевыми границами, был сочинён второго класса землемером прапорщиком Ильёй Желховым и подписан полковником князем Петром Макуловым, вероятно, в 1773 году.

На плане участок у Солдатского моста, примыкавший к дворцовому са­ду, показан как земля Госпиталя, Солдатская улица названа Лафертовской. На плане Желхова нанесён новостроящийся дворец, не разобранные фундаменты и старые постройки ели­заветинского Головинского дворца. Анненгофская роща выглядит как дикий лес, без намёка на регулярную планировку, проезд между ней и дворцом отсут­ствует. В северной части Дворцового сада показаны каменные и деревянные оранжереи и два домика садовых мастеров у современного входа в Лефортов­ский парк со стороны Госпитальной площади. Что интересно, боковые части старого обводного канала вокруг дворца значатся как «зачатые и недокончен­ные», т.е. Анненгофский канал, предложенный ещё первым проектом В. Рас­трелли, так и не был достроен. По-видимому, в царствование Анны Иоанновны успели только расширить русло Головинского канала рубежа XVII-XVIII  вв. и начали рыть его боковые рукава, но со смертью императрицы и утратой Летнего Анненгофа работы были заброшены (79).

Второй «Генеральный план всего положения места и садов», выполнен­ный без указания межевых признаков, также охватывает близлежащие к двор­цовому комплексу территории и относится, скорее всего, к 1774 году (80). На этом чертеже про обводной канал тоже сказано, что он не достроен, про фунда­менты старого Головинского дворца написано, что они разбираются и большая часть уже сломана. Гавань в это время засыпалась вынимаемой землёй из-под дворцового фундамента. Во дворе садового мастера показаны уже не две, а пять построек. На чертёж нанесены предполагаемые постройки: между новым дворцом и церковью Петра и Павла – двор причта дворцовой церкви, а к югу от дворца – служебные корпуса, которые были выстроены потом ближе к Дворцо­вому мосту по другому проекту.

Проектный чертёж расположения зданий комплекса Екатерининского дворца сохранился в НИИ Академии художеств Санкт-Петербурга и может быть смело датирован концом 1774 – началом 1775 годов. До этого времени прорабатывались варианты постановки служб по трассе современного Краснокурсантского проезда, как было показано на предыдущем плане, а к лету 1775 года уже последовали указы о строительстве оранжерей, служебных корпусов и нового Оперного дома в соответствии с данным проектным чертежом. Многие указанные на нём начинания остались нереализованными: не были построены отдельные служебные корпуса, Оперный дом, оранжереи возвели также линейно, но на другом месте. На этом чертеже появляются первые трансформации плана самого Екатерининского дворца: закрываются два боковых курдонера по главному фасаду со стороны Анненгофского (Краснокурсантского) проезда.

Здание дворца было заложено 16 мая 1773 года на месте первого Летнего Анненгофа 1731 года. Для строительства использовались котлованы от разобранных фундаментов Летнего Анненгофа, и дворец был не только поставлен на том же месте, обеспечивавшем наилучшую композиционную связь с садом, но и во многом повторял старую планировку.

Основные работы начались в 1774 году, когда были выделены нужные суммы. Князь Макулов заключил подряды с каменщиками – крестьянами князя Щербатова и ротмистра Васильчикова «к строению главного корпуса в три ле­та, считая от того 1774 года… » (81). Каменный корпус дворца должны были вывести вчерне под крышу осенью 1776 года. За работами наблюдал «итальян­ской нации каменного дела мастер Руско» (82).

Князь Макулов, пользуясь положением, взял подряд на поставку кирпи­ча, для чего открыл свой кирпичный завод. Глина там оказалась неподходящая, кирпич выходил плохого качества, но, несмотря на это, поставки продолжались (83). При строительстве по неопытности П.П. Макулова не было учтено силь­нейшее влияние грунтовых вод и не сделан отвод воды от фундаментов. Здание дворца, выстроенное до середины, а местами во всю высоту второго этажа, в начале 1776 года затрещало. Скорее всего, именно многочисленные нарушения в производстве работ, допускаемые П.П. Макуловым, и невозможность им про­тивостоять вынудили находившегося под его началом К.И. Бланка в 1775 году просить об увольнении из Конторы дворцов и садов (84).

В том же году к командующему при Московских дворцах И.И. Дивову был направлен князь И.П. Тюфякин. Вступив в должность, он немедленно по­слал представление И.И. Бецкому о многочисленных трещинах в здании Екатерининского дворца, после чего в июле 1776 г. для его освидетельствования была собрана комиссия из архитекторов, «а сделанной на заведённых князем Макуло­вым Калитинских кирпичных заводах кирпич…» был признан негодным (85). В связи с этим «на третье лето, как к сему строению дворца был определён князь Тюфякин…, по открывшимся обстоятельствам… главный корпус строитель­ством остановить велено было…»(86). Впоследствии И.П. Тюфякиным «были отысканы в дачах села Покровского и Измайлова места с хорошей глиной, где были построены в 1778 г. казённые кирпичные и черепичные заводы…», обеспе­чивавшие строительство государственным кирпичом (87).

3 июня 1776 г. последовал указ Конторы строения домов и садов о сдаче по описи строительства Екатерининского дворца князем Макуловым князю Тюфякину. 29 июля 1776 г. П.П. Макулов и архитектор В.С. Яковлев подали прошение об отставке. 11 августа также поступил Дивов (88). Макулова уволи­ли 11 сентября. На его место был возвращён архитектор Карл Иванович Бланк, возглавивший все строительные работы по дворцу вплоть до своей почётной отставки в начале 1789 года. Место И.И. Дивова занял Тюфякин. Яковлева ар­хитектурная комиссия не отпустила, не найдя его прямой вины. К тому же ранее Василий Семёнович Яковлев выполнял практические чертежи пяти двухэтаж­ных служебных корпусов дворца, спроектированных по сторонам вновь проло­женного проезда к Дворцовому мосту (современная Красноказарменная улица), и был нужен при их строительстве (89).

К декабрю 1776 года Яковлев закончил вчерне постройку первых пяти корпусов, после чего вновь просил об отставке. На составленном им чертеже служебных корпусов по нечетной стороне современной Красноказарменной улицы показаны корпуса для придворной конторы, для жилья дворцовых служителей, для конторы строения, для кухонь, погребов, для дров. На противоположной стороне – корпуса для конюшенной команды, казармы для гвардейцев, конюшни для пожарных, гвардейских и конвойных лошадей, кузница, манеж и «место, где быть Оперному дому», на который ещё не был прислан проект из Петербурга (90). Последняя деталь лишний раз подтверждает, что эскизы дворцовых зданий разрабатывались в столице.

На строительство служб во избежание простоя перекинули каменщиков с главного корпуса дворца: «Поелику главного корпуса построено уже было до 15 аршин вышины, а службы только ещё начинались, подписали новый договор на постройку служб…» (91). Весной следующего года по указам Конторы строе­ния «О производстве каменных работ по службам» подрядчиком также был назначен московский купец Никита Павлов (92).

Каменщиками Щербатова и Васильчикова было построено в 1776 г. во­семь корпусов служб. Три корпуса строились под надзором архитектора С.А. Волкова, пять строил В.С. Яковлев. «Каждой сверх погребов в два этажа высотою от горизонта земли под кровлю 4 сажени 2 аршина:

1. Конюшня для придворных дежурных лошадей 28 на 6 с.
2. Для кузнецов 20 на 8 с.
3. Для конюшенных служителей 20 на 8 с.
4. (4-5) Для протомой 20 на 8 с. и 20 на 7 с.
5. –
6. Кордегардия конной гвардии 34 на 8 с.
7. Для погребов по улицы 34, от саду 35, поперёг 25, шириною 6 с.
8. Для Конторы строения 20 на 8 /г с.» (93).

Из этого перечня легко выделяется здание погребов и продовольственных складов как П-образный корпус, показанный на плане из НИИ Академии художеств и составивший центральную часть современного дома № 3 по Крас­ноказарменной улице. Контора строений должна была переехать с территории Анненгофской Рощи. Остальные здания, вероятнее всего, представляли корпу­са, указанные на упомянутом чертеже вдоль чётной стороны современной Красноказарменной улицы. Из них два корпуса для придворных прачек находи­лись ближе к берегу Яузы. Строительный щебень и обтёски белого камня, оста­вавшиеся от этих работ использовали на восстановление дорог в Головинском саду (94). В 1779 году с этих восьми корпусов служб были сняты временные кровли и перекрыты черепицею: «Московского уезда вотчины княгини Марьи Абрамовны Черкасской крестьянину Фёдору Исаеву за покрывание восьми кор­пусов служб черепицею было выдано 104 руб.» (95). С постройкой служебных корпусов Екатерининского дворца была закреплена граница исследуемого со­временного квартала № 1860, южная граница которого прошла по фасадам зда­ний дворцовых погребов, продовольственных складов и Конторы строений. Од­новременно наметилась широкая трасса Красноказарменной улицы, так как ко­нюшенные и гарнизонные службы Екатерининского дворца расположились по другую сторону главной оси, направленной от Дворцового моста к выезду из города – Проломной заставе.

В этот же период начинались работы по благоустройству территории Головинского сада. Ещё в 1775 году вышел указ Екатерины II о разборке старой деревянной оранжереи у северного рукава канала близ Гавани и строительстве новой большой каменной оранжереи. В том же году архитектором С.А. Волко­вым был составлен её проект и послан «для апробации чрез Контору строения ЕИВ домов и садов к его превосходительству Ивану Ивановичу Бецкому»(96). Но строительство её сильно задержалось. Оно было начато только в 1780 годах.

5 февраля 1778 г. командующим к строению московских дворцов был назначен сенатор и камергер М.М. Измайлов. Князь И.П. Тюфякин Сенатским указом поступил в его распоряжение (97). За ним был оставлен надзор за всеми дворцовыми садами, в котором он превосходно себя показал.

Под началом Измайлова в марте началась заготовка материалов для строительства Дворцового каменного моста, а 21 мая последовал указ о разбор­ке старого деревянного на белокаменных быках моста через Яузу и строитель­стве нового (98).

Так как работы по строительству Главного здания дворца были прекра­щены и не начинались из-за отсутствия решения, что с ним делать, М.М. Из­майлов летом 1778 года собрал вторую комиссию. В ней приняли участие архи­текторы К.И. Бланк, В.И. Баженов, И.Я. Яковлев, М.Ф. Казаков, С. Карин, С.А. Волков и два итальянских каменщика. «Архитектуры академик и артиллерии капитан» Василий Баженов тогда в рапорте указал: «Было по опробованному фасаду высоты от первого жилья уже построенного и почти половина второ­го, а всё уже трещало от гнилого кирпича, отсутствия гидроизоляции и плохо­го раствора» (99). Все архитекторы и каменщики подписались под доношением «о невозможности строить дворец на старых погребах и фундаментах», кро­ме Семёна Волкова, подавшего рапорт о том, «что на этом фундаменте стро­ить можно», и нужно разобрать только стены (100).

В соответствии с выводами комиссии Императрица приняла весьма трудное решение о разборке наполовину построенного объёма дворца. В начале следующего года, 29 марта 1779 г., М.М. Измайлов писал:

«…Прежним моим всеподданейшим докладом ЕИВ прошлаго 1778 года августа 28 числа донесено, что в рассуждении оказавшейся по освидетельствованию всех архитекторов и каменных мастеров неминуемо долженствовало разобрать всё сделанное в главном корпусе дворца, и даже его фундамент. На что и Высочайшая Ея Величества конфирмация воспоследовала. Почему тогда же и началась разборка Главного корпуса дворца, которая через всю зиму про­должалась, и кончится неминуемо майя к 10 числу сего года. С которого само­го времени начнётся вновь каменная работа и нынешнее лето безсумненно надеюсь опять надлежащим образом сделать фундамент и погребной этаж со сводами, а сколько дозволит на нынешний год отпущенная сумма, то только сделано будет и первого этажа, на что уже и надобные материалы все при строении изготовлены… Тот Главной корпус дворца… поспеть может в 1782 году к зиме и сделается готовым к высочайшему ЕИВ пребыванию… Службы все назначенные к сему дворцу с манежью, каменным мостом и оперным домом могут тож в одинаково время быть готовы с главным корпусом дворца…» (101).

Для руководства каменщиками осенью 1778 года к строению Екатерининского дворца был определён каменного дела мастер Томас Фонтано, в янва­ре 1779 г. к строению Дворцового моста и корпусов служб взят каменных дел мастер Осип Тиролли, а в мае – «для смотрения над каменщиками уроженец города Санкт-Петербурга немец Давыдов сын Валгемс и французской нации Иван Гурляде» (102).

В январе 1780 года по санному пути из Петербурга доставили модель те­атра – Оперного дома, по которой необходимо было составить чертежи (103). Однако строительство его так и не началось, так как все силы были брошены на основные, самые необходимые здания.

В сентябре 1780 года началось строительство новой оранжереи – «каменного ананасника», поскольку старые оранжереи совсем обветшали (104).

В 1781 г. началось строительство нового корпуса служб поблизости от Екатерининского дворца – Дровяного двора (105).

Возведение второго здания Екатерининского дворца при Измайлове действительно пошло высокими темпами, но всё же срок сдачи его в 1782 году оказался нереальным. Каменный объём дворца был закончен в 1781 году. При строительстве были учтены все сложности гидротехнической ситуации терри­тории и для отвода грунтовых вод в фундаментах и подвальном этаже были устроены особые акведуки, по которым вода проходила под зданием.

В рапорте Измайлова от 16 декабря 1781 года сохранился перечень ра­бот, намеченных на строительный сезон 1782 года. Они сводились к устройству крыши дворца, его внутренней отделке, доделке 8 служебных корпусов, строительству 4 новых, постройке Дворцового моста и благоустройству территории: «В Главном корпусе дворца делать карниз, брандмауэры, кровлю с парапетом и с покрытием листовым белым железом, крылъцы наружные и внутренние, подъезды, решётки железные и вороты. Во внутренности онаго полы штуч­ные, простые и лещадные, окны, двери и протчее столярство, слесарную рабо­ту, печи, камины и к ним с принадлежностью, штукатурную, лепную и резную работы, дорожники к обоям, трюмы с зеркалами, с их подстольями и мрамор­ными на оных досками. Планировать землю во дворах и снаружи дворца и вы­мостить мостовую камнем от самого моста. При построенных же осми кор­пусах служб доделывать своды, каменные лестницы, полы лещадные, печи с их приборами, окончины с дверьми столярными и всё штукатурство. Да вновь по­строить совсем в отделку назначенные по плану 4 корпуса служб, полагаемые неминуемо быть нужными. Для моста же чрез реку Яузу сделать два берего­вые быка и в гору каменные стены с перапетом» (106).

Благоустройство территории включило в себя помимо мощения улиц и дворов булыжником вертикальную планировку земли вокруг дворца. Ещё по предложению князя Макулова ради экономии белого камня Контора строения ЕИВ домов и садов с разрешения императрицы дала распоряжение разобрать Большой каскад верхней террасы сада. Белый камень «от гротеса» в соответ­ствии с рапортом К.И. Бланка от 7 мая 1781 года пустили в перетёску на строи­тельство нового дворца, а в 1782 году срыли основание каскада, устроив вместо него плавный откос, спускавшийся к каналу, и укрепили берега Анненгофского канала: «По высочайшей воле ВИВ бывший старой у Анненгофского дворца гротес повелено ещё князю Макулову разобрать, а гору сделать откосом и имеющийся тут канал вычистить, которой гротес уже и разобран. А как со окончанием дворца неминуемо должно будет отделать гору откосом и при оной канал вычистя, сделать при нём мост для прохода в Головинский сад. А посколъко сие место составляет часть того же сада, принадлежащее до ве­домства Конторы домов и садов, то и осмеливаюсь всеподданнейшего повеле­ния, кому сие исполнить препоручить соизволите» (107).

Из-за долгого строительства дворца его проектное решение устарело, так как к началу 1780 гг. наступил расцвет стиля классицизм. Ещё в 1773 году Ека­терина II, захваченная величием и красотой античного искусства, мечтала об античном доме, похожем, по выражению самой императрицы, «на греко­римскую рапсодию» (108).

В проект стали вноситься корректировки. Для ознакомления с Екатерининским дворцом с целью исправления его фасадов и интерьеров в Москву из Петербурга был послан итальянский архитектор Джакомо Кваренги. Точные даты его приездов пока не известны, но приблизительно они определяются по екатерининским указам, следовавшим за ними.

Кваренги предложил закрыть курдонёры дворца пристройками. 15 марта 1781 года М.М. Измайловым из СПб в Москву были присланы «высочайше конфирмованная ЕИВ прибавка покоев к плану Екатерининского дворца главно­го корпуса и прежде конфирмованные 4 плана и одна фасада», вероятно, с поправками Кваренги, а уже 29 марта по рапорту архитектора коллежского советника Бланка начались работы по рытью под фундамент рвов для пристройки к главному корпусу (109).

К лету 1782 года на получившихся чрезвычайно протяжёнными главных фасадах он спроектировал мощные колоннады большого коринфского ордера: по главному от Анненгофской рощи фасаду центральную в 16 колонн и два 4- пилястровых портика по бокам, а по садовому – 8 колонную под треугольным фронтоном в центре и по сторонам на выступах двух ризалитов – 6-колонные.

В интерьерах дворца Кваренги предложил выполнить галерею Рафаэля – огромный длинный зал с двумя рядами колонн и верхними балконами по тор­цам, соединивший тронный зал и дворцовую церковь и, несмотря на утрату де­кора, поражающий до сих пор своим размахом. О нём Кваренги писал Луиджи Маркези: «…мраморная галерея для дворца ЕИВ, мною найденная начатою и которую я должен был привести в порядок и переделать, и которая по оконча­нии может посчитаться самой богатой галереей всего Севера…» (ПО).

Летом 1782 года последовал особый указ императрицы о расширении оранжереи, спроектированной в 1775 г. С.А. Волковым, но до сих пор не выстроенной. Наиболее вероятно, что появление с торцов волковской оранжереи пристроек двух павильонов с четырёхколонными ионическими портиками, перекликавшимися на открытом пространстве со знаменитыми колоннадами главного здания Екатерининского дворца, связано именно с Д. Кваренги, так как архитектура выстроенной позднее оранжереи характерна для развитого классицизма 1780 годов. Чуть позднее Кваренги сделал проект пристройки к дворцу покоев Великих князей Александра Павловича и Константина Павловича. Она была начата фундаментами, но не осуществлена.

Есть косвенные свидетельства, что некоторую роль в проектировании Екатерининского дворца в этот период сыграл архитектор Родион Родионович Казаков. Он был зачислен в команду К.И. Бланка 5 октября 1781 года, а уже 15 декабря в Петербург был отправлен камер-юнкер князь Иван Петрович Тюфякин «с всеподданнейшими ЕИВ донесениями касательно по строению Екатери­нинского дворца и при нём с планами и моделью архитекторского помощника Казакова». Известно, что это были практические планы Екатерининского дворца, составленные командой К.И. Бланка и модель Дворцового моста, возможно, выполненная самим Казаковым. Вскоре после этого указом Сената и по ордеру М.М. Измайлова от 19 марта 1782 г. Казакову был присвоен чин поручика (111). Быстрое повышение по службе, несомненно, свидетельствует о его собственном участии в этих проектах.

Многочисленные проектные изменения во многом спутали намеченные планы строительства. В Москву только в середине лета 1782 года был доставлен чертёж одного фасада Екатерининского дворца, выполненный в мелком масштабе, но уже конфирмованный Екатериной II, по которому тут же начались работы. Остальные чертежи были высланы Кваренги лишь в ноябре. Сенатор М.М. Измайлов в июле 1782 г. писал: «Все потребованные переделки во внут­реннем убранстве Екатерининского дворца и в церкви архитектором Гворенги­ем отделаны, а равно и фасад поколику можно поправить ему ж повелено.., послан был к нему нарочный для получения рисунков фасад, с которым он с письмом своим от 25 числа июня, писанным к камер юнкеру князю Тюфякину дал знать, что он большой фасады окончить ещё не мог, а доставляет при том фасад одной стороны дворца в малом виде с таким объявлением, что оная удостоена ВИВ опробации, в рассуждение чего по той фасаде всё принадле­жащее до каменной работы уже началось …» (112).

Позднее в его отчёте за 1782 год были указаны следующие произведён­ные работы: «В главной корпусе в силу высочайшей ВИВ конфирмации, галерея для коммуникации от зала с церковью, начиная с самого фундамента и до верху вчерне построена и покрыта. 2. По всему пространству главного корпуса ар­хитрав, фриз и большой карниз сделан, кроме тех мест, где назначено быть колоннаде по присланным вновь фасадам от архитектора Гваренгия и по урав­нении с карнизом простенков, деланы под крышку некоторые брандмауэры и лестницы. В означенных для колоннады местах фундаменты все выбучены и цоколь делать начат… Исключая колоннад (о которых повеление нынешним летом и осенью получены) дворец каменною работаю и с карнизом своим со­всем отделан и покрыт железом белым, кроме одной залы, которая ещё кроет­ся, но надеюсь, что и та в нынешнем месяце окончится… Ноября 14 дня 1782 года… »(113).

В декабре 1782 года уволился каменных дел мастер Тиролли, и производство работ мосту и службам в дополнение к Екатерининскому дворцу принял на себя Томас Фонтано, проработавший один до 1787 г., когда его сменил мастер Лукини (114).

В 1783 г. приступили к отделочным работам, и летом к строению дворца были определены «художник французской нации Бернабей Августин Демал­лий», «лепного дела мастер Кампарезия», «французской нации столярного дела мастер Ино», проработавший до октября 1784 г. 23 июля 1784 г. был принят скульптурный мастер Франциск Галтенбергер, выполнявший лепные орнамен­ты, капители, фигурные печи и отдельные скульптуры (115).

К началу 1785 года, когда дворец в соответствии с новым указом императрицы должен был быть закончен, были сделаны из темного пятнистого подмосковного татарского песчаника, разысканного Казаковым под Богородском (ныне – Ногинск), четыре колоннады по чертежам Кваренги, а пристройки доведены только до верха бельэтажа: «Строены по силе высочайшей ВИВ конфирмации в двух мес­тах к главному корпусу пристройки, под кои для фундамента земля вынута и фундамент надлежащим образом выбучен, и цоколь выведен, и первый этаж со сводами кончен, и на нём бельэтаж с положением балок окончан же и доведено под полы мезонинного этажа и временною крышкою покрыты. Над построен­ными при оном главном корпусе в четырёх местах колоннадами сделан архитрав, фриз и большей карниз. Так же и над главным проездом во двор мезанин­ной этаж с большим карнизом кончен. От саду над колоннадой сделан камен­ный фронтон и над всеми показанными местами стропилы поставлены, обре­шечены и покрыты железом, равно и потолки все сделаны и укреплены надле­жащим образом. Сторона от церкви Петра и Павла по Высочайше конфир­мовнной Вашим ИВ фасаде снаружи квадратною работою исправлена. Во всех этажах онаго главного корпуса печи в принадлежащих местах и в нижнем этаже очаги большею частию сделаны. При зале у пристройки карниз кончан. В нижнем и в верхних этажах стёклы в окончины как в зимние, так и летние переплёты вставлены. Во всём главном корпусе как над бельэтажем, так и ме­зонинном этажах потолки надлежащим образом уделаны и песком засыпаны. Над построенными 8 корпусами служб своды и каменные лестницы для ходу из нижнего в верхний этаж и под крышку сделаны. Из коих 3 корпуса и квадра­торное внутри работою совсем исправлены. Для назначенного строить вновь конюшенного корпуса служеб фундамент выбучен. При каменном чрез реку Яу­зу мосте с стороны от дворца береговой бык выведен под пяты свода, и от не­го по обе стороны каждая Но 30 сажен равно с поверхностью земли бутон и белым камнем выведены. А с стороны от Немецкой слободы для берегового бы­ка в два ряда шпунтованные сваи побиты и внутри для онаго ж быка побиты круглые сваи и положен ростверк ниже натурального положения воды, а с го­ризонтом воды выбучено и выведено сверх онаго вышиною полтора аршина ди­ким камнем… В нынешнем же 1785 г. предлагаю нижеследующие работы:
1. Доделать начатые при главном корпусе пристройки и весь оной главной корпус дворца, как лицевую сторону, так и внутри покоев отделать квадраторными штукатурными работами
2. Строить чрез реку Яузу каменной мост
З. До­строить начатой конюшенный корпус служб
4. Строить вновь 1 конюшенный же корпус служб
5. Отделать покупной к оному дворцу в число служеб Бес­тужевской дом
6. Мостить внутри дворца и по улице мостовые…» (116).

18 марта 1786 г. все дела по дворцам, кроме Екатерининского, отдали Кремлёвской Экспедиции (117). По Екатерининскому дворцу продолжал осуществлять общее руководство работами М.М. Измайлов.

К началу 1786 года была закончена отделка дворцовой церкви. Высочайшим повелением от б февраля 1786 года было объявлено «о посвящении церкви в Екатерининском дворце по самому названию того дворца во имя свя­тыя мученицы Екатерины» и вскоре прошло её освящение (118).

В 1786-87 гг. отделочные работы по дворцу, выполнявшиеся по рисункам Д. Кваренги шли полным ходом. Для их производства в помощь к архитек­тору Бланку по договору был привлечён французский декоратор Яков Паудевин с годовым окладом в 1000 руб. (119). Проводилась обивка стен в парадных ком­натах дворца шёлковыми штофными, атласными, рисованными китайскими и французскими обоями, установка зеркальных стёкол и трюмо, бронзовых вещей с позолотою. В дворцовую церковь Д. Кваренги были написаны 4 живописных картины, выполнялась отделка коробок в дверях и окнах из разных цветов фальшивого мрамора мастером Финстельвальдом, переделывалась опочивальня императрицы по рисунку Кваренги, присланному из Петербурга. (120). В 1787 г. «архитектору Гваренгию за 4 живописные картины было заплачено 1600 руб­лей да за записание моделей в опочивальной и столовой и комнатах 200 руб.» (121).

К концу 1787 года были выполнены следующие работы: «При Екатерининском дворце внутри бельэтажа штучные полы в 94 комнатах насланы, столярные двери как в бельэтаже, так и в мезонинах навешены и коробки налишниками вставлены. Квадраторная работа во всех этажах внутри комнат окончана. Снаружи весь корпус подмазан и прикрыт назначенною краскою. На колоннадах наружные кампители сделаны. Две столовые комнаты и парадные сени лепного работою кончаны, и в сенях лестница с ступеньками и площадка­ми из дикого камня зделаны. Во всех етажах производилась печная работа. Сделаны два подъезда. Малые дворики вымощены диким камнем. На крышки главного корпуса паяльная работа большего частию кончена. Каменной чрез Яузу мост совсем окончан и конюшенный корпус, кроме крышки, сделан» (122). В этом же году скульптором Албани были начаты 12 статуй и 14 барельефов, предназначенных для украшения дворца (123).

В 1787 г. был построен начатый в 1778 г. по проекту архитектора В.С. Яковлева 1776 года новый Дворцовый каменный мост через Яузу. Он стал од­ним из лучших мостов Москвы, воплотившим в традиционных формах новации инженерной мысли конца ХVIII столетия. Художник Аполлинарий Васнецов назвал его уменьшенной копией первого моста на Москве-реке – Большого ка­менного, настолько велико было их сходство. Покоящийся на шести круглых опорах-быках, освещённый шестью высокими фонарями на железных тумбах, ориентированный точно на трассу одновременно с ним проложенной современной Красноказарменной улицы, он точно соответствовал монументальному об­лику построек Екатерининского дворцового ансамбля. Дворцовый мост сохра­нился до настоящего времени, но был сильно перестроен в 1940 году при уст­ройстве гранитных набережных Яузы. При реконструкции, проведённой инже­нером В. Пащенко, архитекторами К. Топуридзе и И. Ткаченко, ширина моста увеличилась с 15,5 до 23,5 м, была повышена и спрямлена проезжая часть (124). Сам мост был переименован в Лефортовский.

20 августа 1787 года вьшел Указ Екатерины II «О пристройке к Екатеринскому дворцу по присланным планам архитектора Гваренгия начать строе­ние и о сделаньи смет оному строению» (125). Речь шла о пристройке покоев.

В Эрмитажном собрании Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Петербурге сохранился проектный чертёж дворца этого времени с двумя боковыми крыльями, соединёнными переходами с первоначальным дворцом. Там же изображен новый Оперный театр, многочисленные служебные корпуса, значительная часть из которых так и не была выстроена, засыпанные боковые рукава Большого Обводного канала и комплекс оранже­рейных зданий, существенно отличавшийся от построенных чуть позднее. В та­ком же проектном виде комплекс Екатерининского дворца запечатлён и на пла­не Москвы, гравированном И. Марченковым в 1789 году.

Покои для внуков Екатерины II были начаты фундаментами, но построй­ка их не была осуществлена в связи с началом войны с Турцией: 20 октября 1787 г. вышел указ Императрицы «Об уменьшении сумм на строительство Екатерининского Дворца с 200000 до 50000 в связи с наставшей внезапно войной» (126). В рапорте Измайлова Екатерине II от 10 декабря 1787 г. ситуация со строительством пристроек характеризуется следующим образом: «Ваше И.В. высочайшим имянным указом повелеть мне соизволили, дабы к Главному Кор­пусу Екатерининского дворца произвесть мне пристройку, для которой уже и присланы мне от архитектора Гваренгия чертежи. Смета составлена Блан­ком 677566 руб. без внутренней отделки, а на всё строительство дворца выде­лено на 1788 год 50000 руб.» (127).

Тем не менее, работы по дворцу продолжались. В конце 1788 года М. Измайлов рапортовал Императрице: «При Екатерининском дворце в галерею сделаны барлиевы и разные орнаменты, равно в церковь и в залу, в оконичные ж коробки и протчие места заготовленныя орнаменты ж по своим местам с надлежащим укреплением поставлены. В помянутыя ж церковь, залу и галерею таблетные доски с окны положены. В опочивальню ВИВ и ИИ Высочеств фальшивого мрамора панельные штуки и протчее, не малое количество, по своим местам заготовлено. При том опочивальня ВВ в сходственность высочайшего повеления переделана.

В парадных сенях при главном корпусе работа фальшивого мрамора, кроме полировки, большею частью кончена.

По высочайшему ВИВ повелению для вновь конфирмованной пристройки во рву земля вынута и по причине истекающих в том рву ключей и слабого грунта побиты сваи и положен ростверк.

На конюшенном корпусе крышки черепицею и для прочности по необходимым местам листовым железом покрыты.

Пожалованной дом гофмейстеру Александру Андреевичу Безбородко, бывший графа Бестужева, работою нынешним летом производим, но ещё не окончан» (128).

26 января 1789 года Указом Императрицы был уволен «с выплатой его жалованья в 1800 рублей до его смерти…находящийся при строении Екатерининского дворца и в Кремле архитектор статский советник Бланк… в рассуж­дении продолжающихся в нём болезней, и при том как он и ногами так слаб, что несколько месяцев совсем уже движения не имеет» (129). В 1793 г. Бланк умер.

Особо следует сказать об архитекторской команде, сформированной К.И. Бланком для строительства Екатерининского дворца. Контракты, как с архитекторами, так и с иностранными мастерами составлялись на год, и по рапортам К.И. Бланка либо заключались вновь, либо расторгались. Самостоятельные ар­хитекторы В.С. Яковлев и С.А. Волков, принятые ещё князем Макуловым, по­хоже, не сработались с Бланком. В 1777 г. уволился В.С. Яковлев, в 1778 г. С.А. Волков. Судьба принятых при Макулове в марте 1776 года в должность архи­текторских помощников «академии художника» Протаса Козлова и подпоручи­ка Медведева сложилась различно. Медведевым Бланк был доволен, а П. Козлов в 1783 г. по рапорту Бланка был отставлен «впредь на год», через год вновь за­числен, и в 1785 г. опять уволен, после чего он устроился к князю Тюфякину. После увольнения в июле 1780 г. архитекторского помощника губернского сек­ретаря Семёна Игнатьева был взят дворовый человек Александр Никифоров, которого Бланк явно выделял. 31 марта 1781 г. архитекторским помощником был зачислен Яков Трубников, а 5 октября 1781 г. вместо прапорщика Ромпау, отосланного в Петербург, был определён архитекторский помощник Родион Ка­заков. 12 июля 1782 г. по рапорту архитектора Бланка был уволен «архитекту­рии ученик» сержант Никифор Сокольников и на его место определен «москов­ский уроженец немецкой нации» Христофор Фихтнер, отставленный Бланком в 1785 году. 9 апреля 1784 г. вместо умершего поручика Родилова к Бланку был определен отставной поручик Пётр Волков, уволенный уже через год. В 1785 г. на его место определен поручик Алексей Болотин, а вместо Фихтнера ученик Фёдор Борисов. Тогда же в архитектурные ученики Бланк взял отставного сержанта Михаила Калмыкова, из команды Баженова – для рисования планов и каменной практики солдатских детей Ефима и Дмитрия Васильевых, а ученику Свиньину прибавил жалованья. Постоянная ротация архитектурных кадров, пришедших на смену старым архитекторам, свидетельствует не только о непро­стых отношениях в команде К.И. Бланка, по-видимому, не столь склонного к педагогическим успехам, как его отец, но и о слабой подготовке и неспособно­сти многих из учеников и помощников к архитектуре. Единственно ярким архи­тектором из молодой команды Бланка стал Р. Казаков, но он, судя по быстрому продвижению, пришёл в команду к Бланку сложившимся мастером (130).

При увольнении, в 1789 году, Карлом Бланком были составлены описи Екатерининского дворца со всей вьполненной отделкой. К ним были приложе­ны поэтажные планы, выполненные помощником К.И. Бланка Моисеем Медве­девым. В декабре дворец был сдан Кремлёвской Экспедиции (131).

Поскольку основные строительные работы были закончены, с б февраля 1789 г. за архитектора при строении Екатерининского дворца был назначен с жалованьем 200 руб. «лепного дела мастер Франц Кампарезии, при нём архитекторских помощников и учеников 5 человек». (132). Ф. Кампорези в основном занимался отделкой помещений дворца, которая продолжалась до самой смерти Екатерины II, случившейся 6 ноября 1796 года.

Но работы шли чрезвычайно вяло, поскольку в 1791 г. деньги со строительства Екатерининского дворца были переданы в Царицыно. Вскоре всё стало приходить в упадок, и в докладе Измайлова от 11 января 1794 года было сказа­но, что содержать дворец и корпуса нечем, нет денег даже на выдачу жалованья, а ‘на некоторых корпусах служб черепичные крышки совершенно обветшали» (133). Вслед за этим в конце января 1794 г. последовало распоряжение из Пе­тербурга «к деланью в главном корпусе Екатерининского дворца крыльца и трёх подъездов приступить … », что и было выполнено по чертежам и сметам, со­ставленным Ф. Кампорези и сохранившимся в РГАДА (134). Но в целом работы по дворцу были закончены.

Во время строительства дворца деньги на Головинский сад отпускались более чем скупо. Работы в саду в этот период, в основном, были направлены на содержание кустов, цветов и деревьев, и очень редко – на поддержание старых построек и строительство новых. За время правления Екатерины II в Головин­ском саду под руководством князя И. Тюфякина построили только две оранжереи: каменную ананасную в 1780 году и Большую Померанцевую в 1789 -1792 гг. (проект 1775 г. арх. С.А. Волкова, переделанный в 1782 Д. Кваренги). Боль­ше никаких новых построек в саду не было.

Территория сада из-за стройки в значительной степени сократилась. Верхний Головинский парк, заложенный В. Растрелли при императрице Анне Иоанновне, сознательно разрушался, так как его яркий барочный облик входил в откровенный конфликт с архитектурой классицизма построенного дворца и служебных корпусов. Как упоминалось выше, был разобран Верхний Анненгофский каскад, уничтожены фонтаны и боскеты верхней террасы перед дворцом, ликвидирована сложнейшая водная система верхнего парка, засыпаны остатки Гавани.

Сильно запущенный уже к началу строительства Екатерининского двор­ца Анненгофский сад, уходивший за Камер-Коллежский вал, к концу ХVIII сто­летия окончательно утратил черты регулярности и превратился в сосновую ро­щу. В описи, выполненной Протасом Козловым для И.П. Тюфякина в 1793 году, про него сказано: «Сей именуемой Анненгофской сад состоит ныне из разных рощев, отделенных деревьев и кустов, луговинов и пещаных берегов с поросшим по оным разным лесом, но по большой части сосновым» (135). Весьма вероятно, что в данном случае это было сознательное решение арх. Д. Кваренги, целью которого было превращение регулярного сада в пейзажный парк.

Опись Дворцового сада 1793 года показывает, что старая композицион­ная структура Головинского сада и его убранство барочного периода сохраня­лись только на территории нижнего парка, т.е. в Петровском и Меншиковских садах. Уцелели два гротеска (грота) с фонтанами Венеры и Геркулеса, десять других парковых скульптур и четыре вазона, восемь белокаменных пристаней, пять деревянных голландских мостов и шестой наплавной через нижний канал, плоты, деревянные беседки времени Петра 1, Анны и Елизаветы, ворота и огра­ды. Всё это находилось в первозданном виде, но в плохом состоянии. Сохраня­лась Успенская церковь 1702 г., единственная уцелевшая во время пожара 1771 года (136).

Довольно хорошо содержались цветники, старинные аллеи, а также пру­ды с островами и каналы, кроме Верхнего обводного, который описью вообще не упомянут, так как должен был быть засыпан по указу 1782 года.

С 1763 по 1789 год за Головинским садом следил садовый мастер Васи­лий Маркович Прянишников, уволенный по старости. После увольнения в 1795 r. с него вычли за недостачу казённых деревьев 962 руб. из жалованья, что гово­рит о не совсем благополучном состоянии и этой статьи сада. В ноябре 1789 г. вместо него был назначен «мекленбургской нации» садовый мастер Христиан Бернгард Древич, при котором Головинский сад был приведён в достойное со­стояние (137).

Ещё в царствование Елизаветы Петровны началось постепенное превращение царского сада в место общественного гулянья для «чистой» публики. При Екатерине II гулянья допускались на Вознесенье и Троицын день. В сад пускали не только дворян, но и купечество. Служители строго наблюдали, что­бы гуляющие ничего не ломали и не портили, а также не рвали цветы и фрукты.

Пруды в 1780 гг. пришлось приводить в порядок в первую очередь, поскольку их горизонт был сильно понижен из-за уничтожения водной системы верхнего парка, разрушения накопительного бассейна в Анненгофском саду и отвода воды из Измайловского канала в речку Синичку. В 1792 году И.П. Тю­фякин писал: «в оном Головинском саде у имеющихся каналов и прудов берега подлинно переделаны в новом вкусе, и пред прежними бывшими с обрубами, го­раздо отложее и ниже» (138).

Однако изменение водного баланса парка привело не только к пониже­нию уровня воды в прудах, но и к появлению бурных паводков на этом участке Яузы, вызванных увеличением объёма воды в Синичке. Вероятно, в этом также была виновата построенная в 1787 г. дворцовым ведомством мельница на р. Си­ничке (139). По жалобам жителей в 1792 году последовало судебное разбира­тельство: «от состоящей на оной речке Синичке госпожи Боборыкиной вновь построенной мельницы, которой плотину по прорвании в прошлом 1791 году до основания всю снесло в реку Яузу, так и в нынешнем 1792 году апреля с 3 на 4 число тако ж другой раз плотину прорвало до подошвы и с анбаром снесло» (140).

Вскоре снижение уровня воды в прудах привело к тому, что вода начала гнить. Поступали многочисленные жалобы жителей на зловоние от прудов. К коронации Павла 1 это стало настоящей проблемой.

В сохранившемся рапорте от 22 декабря 1796 года военного инженера подполковника Антона Герарда М.М. Измайлову по поводу состояния прудов сказано следующее: «По словесному приказанию препоручить соизволили осмотреть течение и разлив реки Яузы против Лафертовского дворца до первой плотины ниже Каменного мосту и подать мнение, нужно ли спустить пруды, дабы тем предупреждать духоту и дурные испарения, происходящие от застаиваемой воды. На сие же покорнейше доношу, что по мнению моему, хотя чрез спущение прудов духота пресечётся, но сего не прежде ожидать должно как чрез годичное время, когда разлив, наполненный гноючими веществами, ося­дет и зарастёт травою, при спущении же прудов после полой воды вскоре при действии солнечных лучей чрезмерная духота оказаться должна от навозных и прочих загнивших частиц, стекаемых из возвышенных мест из улиц во оную реку. И живущие около сих мест от того великую тягость почувствуют, почему на благоусматрение Вашего Высокопревосходительства сим покорнейше представляю, не за лучшее ль почтёте по вышеписанным причинам оста­вить спущение оных прудов после отсутствия Его ИВ, ибо известно, что вода, покрывающая гнилость, недопускает испарин от оной подниматься до тех пор, пока от сильных солнечных лучей среди уже лета сама згноится. Но еже­ли как приказано будет, то как спущение прудов никакому затруднению не под­вержено, вскоре исполнено быть может»(141).

Спуск воды был отложен и осуществлён уже после коронации и отьезда Павла 1 в Петербург.

Источники:

А. Центр традиционной русской культуры «ПРЕОБРАЖЕНСКОЕ» по заказу ООО «ВК-СМАК». Историко-архитектурные исследования домовладения по адресу: Красноказарменная ул., д. 3-3А. Квартал №1860. ЮВАО ТУ «Лефортово». Объект: «Сторожка 1 Московского кадетского корпуса, нач. XX в.». М., 2005.

70. РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 41422. О вырытии пруда и заровнении мест около Головинского оперного дома для катальных гор и прочих строений, 1763 г., 259 л.. д. 41439. О сделанье к строению за Головинском Оперным домом гор и прочего, 1764, 33 л., д. 41485. О сломке катальных гор за Головинским Оперным домом, 1768, 41 л.

71. М.И. Пыляев. Старая Москва. М., 1990. Стр.37-40.

72. РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 1, О Московских дворцах, на 213 л., лл. 122-124,41444.  О6 отправлении в СПб архитектора Карла Бланка с планами о перестройке Кремлёвского, Аненгофского и на Воробьёвы горах дворцов, 1765, 4 л., д. 41461. О6 осмотре в Головинском дворце ветхостей и починке онаго и принадлежащих к нему строений,1766, 93 л., д. 41502. О6 исправлении при Головинском Зимнем доме в покоях разных ветхостей, 1770, 46 л.

73. РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 41501. О причислении живущих разного звания мастеро¬вых людей в новопоселёиной близ Лефортовской солдатской слободы, называемой Каменщики, в ведомство Конторы строениях домов и садов, 1770, 8 л.

74. Пьияев, там же, стр. 49-50

75.РГВИА, ф. 418, оп. 1, д. 415, 1772 г.

76.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 7, О Московских дворцах, 1741¬1796 гг., на 203 л., л. 83

77.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 1, О Московских дворцах, на 213 л., л. 52, 105-117.

78.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, лл. 10- l 1, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатеринин¬скому дворцу.

79.РГВИА, ф. 418, оп. 1, д. 401, 1773 г.(?).

80.РГВИА, ф. 418, оп. 1, д. 414, 1774 г.(?).

81.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 5, О Московских дворцах, 1778¬1784 гг., на 556 л., лл. 288-289.

82.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д.42211, пл. 10-11, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатеринин¬скому дворцу.

83.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 3, О Московских дворцах, 1773¬1776 гг., на 218 л.

84.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 33832, 1775 г.

85.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 7, О Московских дворцах, 1741¬1796 гг., на 20З л., лл. 94.

86.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 5, О Московских дворцах, 1778¬1784 гг., на 556 л., лл. 288-289.

87.РГАДА, Ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 7, О Московских дворцах, 1741¬1796 гг., на 203 л., лл. 97.

88.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д.42211, л. 9, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому

дворцу.

89.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 33849 «По доношению коллежского асессора В.С. Яковле¬ва», 29 ИЮЛЯ 1776 г., на 20 л.; д. 33864 «Об увольнении статского советника князя Петра Ма¬кулова и о сдаче им должности», 1776 г., на 15 л.

90.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д. 33849 «По доношению коллежского асессора В.С. Яковле¬ва», 29 июля 1776 г., на 20 л.; Памятники архитектуры Москвы. М. 1998. Стр.354.

91.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. Построению Московских дворцов 1778-1784 гг., л.102-103 с о6.

92.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, л. 12, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому дворцу.

93.РГАДА, ф.14, 011. 1, д. 51, ч. 5. Построению Московских дворцов 1778-1784 гг., л.

94.РГАДА, ф. 51, оп. 1, д. 51, О Московских дворцах, ч. 1У, 1777 год, на 70 л., л. 52.

95. РГАДА, ОП. 3, Д. 34537, на 123 л. Дело О СТРОЕНИИ ЕКАТЕРИНСКОГО ДВОРЦА, 1780 г.Л. 13-15 об.

96.РГАДА, ф. 14, Придворное ведомство, оп. 1, д. 51, ч. 7, О Московских дворцах, 1741¬1796 гг., на 203 л., лл. 83.

97.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, л.18, 1775-1796 тт. Реестр дел по Екатерининскому

дворцу.

98.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, л. 21 об., 1775-1796 тт. Реестр дел по Екатерининско¬му дворцу.

99.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. По строению Московских дворцов 1778-1784 гг., л.102-103 с об.

100.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. По строению Московских дворцов 1778-1784 гг., лл.

192-205.

101.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. По строению Московских дворцов 1778-1784 гг., л.

102, 218

102.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, л. 27 об., 30 и далее, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому дворцу.

103 .Там же,.

104.Там же.

105.Там же.

106.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. По строению Московских дворцов 1778-1784 гг., на 218 л., л. 86-90 об.,

107.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, л. 27 об., 30, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатери¬нинскому дворцу; РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. По строению Московских дворцов 1778-1784 гг., на 218 л., л. 86-90 об.,

108.Сборник Императорского русского исторического общества. Письма Екатерины и Фальконе».

109.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.422 i 1, л. 27 об., 30, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатери¬нинскому дворцу

110.С.М. Земцов. Письмо Д. Кваренги Луиджи Маркези. Архитектура СССР, 1934 г., Х З, стр. б3-65.

111.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д.42211, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому двор¬цу, М.В. Дьяконов, К биографическому словарю московских зодчих ХУШ-Х1Х вв., М., 1981, вып. 4, стр. 258.

112.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. По строению Московских дворцов 1778-1784 гг., на л. 218, л.16б.

113.Там же, л. 167-170, 228-229

1 14.РГАдА, ф.1239, оп. 3, д.42211, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому двор¬цу и ф. 1239, оп. З, д. 33970.

115.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому двор¬цу и ф. 1239, оп. 3, д. 33942, 1784 г..

116.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч.6, 1778-1784, на 183 л. Л. 40-42 с о6. Донесение Измай¬лова по Екат. дворцу от 26 генваря 1785 года о работах 1784 г.

117.РГАДА, Ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 5. Построению Московских дворцов 1778-1784 гг., л.102-103 с об.

118.Там же, лп. 74.

1 19.Там же.

120.Там же, лл. 113 об.-116 о6.; РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому дворцу

121.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.4221 1, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому двор-

пу

i 22.Там же, лл. 104

123.РГАДА, ф.1239, оп. 3, д.42211, 1775-1796 гг. Реестр дел по Екатерининскому двор-

пу

124. Я. Е. Бродский. Москва от А до Я. М., 1994, стр. 139.

125.Там же, л. 101 с об.

12б.РГАДА, Ф. 14, д. 51, ч. УП, 1741-1796 гг., О московских дворцах, на 206 л. Л. 20 с

об.

127.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. 6, 1778-1784, на 183 л. Л. 122 об

128.Там же, Л. 9-11

129.Там же, лл., 21, 49.

130.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 69325, на 196 л., 1789 г., Ведомости отделки Екатеринин¬ского дворца с планами.

131.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 69325, на 196 л., 1789 г., Ведомости отделки Екатеринин¬ского дворца с планами.

132.РГАДА, ф.14, оп. 1, д. 51, ч. б, 1778-1784, на 183 л. Л.50.

133.РГАДА, Ф. 14, д. 51, ч. УП, 1741-1796 гг., О московских дворцах, на 206 л. Л. 169.

134. РГАДА, 1239 ф., оп. 3, д. 69326, Дело по рапорту правящего должность архитекто¬ра Франца Кампорези о сделанье в Главном корпусе Екатерининского дворца крыльца и подъ¬езда, по заготовлению к нему материалов, как-то: дикого камня и протчее с рисунками, на 7 л., 23 января 1794 г.

135.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 41548, на 111 л., 1793 г., Дело об отправлении из Головин¬ского сада фруктовых деревьев, лл. 71-80.

136. РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 41548, на 111 л., 1793 г., Дело о6 отправлении из Голо¬винского сада фруктовых деревьев, лл. 29-128.

137.РГАДА, ф. 1239, оп. З, д. 41537, 1789-1795 гг., на 162 л., лл. 49, 65, 160. О6 освиде¬тельствованин архитектором Ситниковьпи оранжерей.

138.РГАДА, ф. 1239, оп. 7, д. 41543,1792 г., на 9 л. О требовании сведений, в котором году начато строительство Дворцового моста

139.РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 41534. О строящейся вновь возле Лефортовской слободы мельницы на р. Синичке близ дач, принадлежащих к Анненгофскому саду, 1787, на 53 л.

140.РГАДА, ф. 1239, оп. 7, д. 41543,1792 г., на 9 л. О требовании сведений, в котором году начато строительство Дворцового моста

141.       РГАДА, Ф. 14, д. 51, ч. УП, 1741-1796 гг., О московских дворцах, на 206 л.Л. 193 с об.